понедельник, 07 марта 2016
о чувстве юмора
Жил-был шут. И не было в королевстве шута смешнее. И король и свита покатывались со смеху от его забавных проделок. Только одного человека он не мог не только насмешить, и даже вызвать тень улыбки
читать дальше, принцессу из далёкой дикой страны. Она то ли пребывала при дворе в роли посла, то ли приценялась к возможности династического брака. Король и рад был бы женить на ней одного из своих сыновей, принцесса звалась прекрасной почти по праву, и, что много важнее, была принцессой наследной, но чем больше проходило времени, тем мрачнее она становилась. Как ни старался шут её развеселить, она только хмурилась, а то и вовсе отворачивалась к окнам. И чем дальше, тем сильнее шуту хотелось развеселить именно её, ведь даже у шутов есть профессиональная гордость. До чего смешно он получал тортом в лицо! Сколько ловкости ему нужно было, чтобы достаточно неуклюже поскальзываться и падать! Все придворные хохотали и задорно швыряли в него огрызками, и только принцесса становилась печальнее день ото дня. И чем хуже становилось настроение у принцессы, тем больше расстраивался шут. Окончательно пал духом он, когда увидел, как благосклонно наблюдала принцесса за выступлением метателей ножей. Как замирало её дыхание каждый раз, когда клинок втыкался в мишень совсем близко от привязанного, но беспечно улыбающегося ассистента.
Выступление впечатлило не только принцессу. Один из принцев, то ли третий, то ли четвёртый по возрасту, и первый по любви к вину воскликнул: «Да я тоже так могу», и внезапно ухватил шута за шкирку и поволок к мишени. Артисты разбежались, принцесса побледнела.
Привязанный шут заворожено смотрел на сверкание клинка в руках нетвёрдо стоящего на ногах человека, и запоздало и бесполезно дёрнулся в верёвках. Принц никогда не славился меткостью, тем более в метании ножей, да ещё и с большого расстояния. «Ей снова будет не до смеха» – мелькнула мысль, и шут зажмурился не в силах смотреть на летящий нож.
Боли он не почувствовал, но и вибрации мишени тоже, и робко приоткрыл глаза. Лезвие сверкало в паре дюймов от лица, рукоять крепко сжимала подрагивающая рука. В наступившем молчании было слышно, как упал и покатился по столу кубок, оброненный кем-то из зрителей. Принцесса ободряюще улыбнулась шуту, одним махом перерубила веревку, подбросила нож и поймала прямо за лезвие. И отправила в обратный полёт.
На этот раз придворные, и не подумавшие беспокоиться о бедном шуте, хором ахнули. А потом так же хором засмеялись, наполовину от облегчения, наполовину от вида того, как третий-или-четвёртый принц пытается освободить пригвождённую к столу штанину, не оставшись без штанов вовсе. Когда кто-то обернулся, возле мишени только валялись обрывки веревки да цветной шутовской колпак.
А через много-много дней из далёкой дикой страны, с которой уже и дипломатических отношений не было, пришли вести о том, что тамошняя принцесса обзавелась красивым и на редкость добродушным принцем-консортом, но все решили, что это уже совсем другая история.